Sony Ericsson Xperia arc

Как известно, наиболее популярные сегодня интернет-браузеры Google Chrome и Mozilla Firefox

Как причудливо и неожиданно, однако, меняется наше представление о, казалось бы, давным-давно устоявшихся и не подлежащих ревизии вещах! Если в сравнительно недавнем прошлом киноманы считали США признанным и незыблемым авторитетом в производстве вестернов, боевиков и дурацких молодежных комедий, Европу (в свое время вместе с СССР, ныне, увы – в этой области России так и не удалось стать правопреемницей Союза нерушимого) – мастерской интеллектуального, авторского кино, а «всякую там Азию» за исключением разве что Куросавы скопом выносили за скобки, обозначая одним махом записанные в эту категорию и японские, и китайские, и корейские и индийские фильмы формулой: «фильмы бывают хорошие, плохие и индийские». Обо всяких там Таиландах речь как бы вообще не шла -- кто там знал, что у них вообще есть киностудии?! А о гонконгских боевиках у нас заговорили лишь в связи с тем, что их, оказывается, самозабвенно любил и разнообразно цитировал в своих «криминальных чтивах» и «бешеных псах» Квентин Тарантино.

После того, как понятие «железный занавес» навсегда кануло в Лету и на смену барьерам и кордонам пришли такие реалии, как евроинтеграция и глобализация, весь мир, по сути, превратился в единую «глобальную деревню» или, что будет точнее в контексте данного разговора, «единый медгородок». Кластеризация клиник и диагностических центров, международное сотрудничество специалистов и лечебных заведений сегодня стали повседневной реальностью, а пациент, выбирающий лечение за границей, обоснованно может рассчитывать на получение помощи, основанной на последних достижениях мировой медицины и предоставляемой специалистами высочайшего уровня.

Рассказы николаевцев, побывавших за границей, и иностранцев, время от времени наезжающих в наш город, о том, что самые красивые девушки, которых они когда-либо видели, живут в Николаеве, давно уже стали общим местом. Как-то даже неудобно повторяться. И дело даже не в смешении южных кровей, в той же Америке - "плавильном котле" - столько всего понамешено, нам и не снилось! Главное, - все это буйство молодой плоти, глаз, улыбок по-раблезиански щедро выплескивается на наши улицы, радуя глаз и возвращая смысл жизни даже безнадежным ипохондрикам.

Сознание ограниченности срока пребывания на новом месте - в городе ли, стране ли - как правило, не дает расслабиться ни на минуту: как же, скоро обратно, а тут еще столько не увидено… Впечатления концентрируются и откладываются на потом, как бульонный кубик: увидеть, услышать, впитать побольше, "все і негайно", чтобы потом, дома, отщипывая по кусочку, смаковать подробности, обсасывать детали, начиная с неизменного: "А еще, помню…"

Немцы говорят: всякое сравнение хромает. Рискну продолжить: всякая попытка обобщения, механического выведения некоего общего национального характера порочна по самой своей сути.

В начале марта группа из девяти николаевцев - руководителей малых предприятий и менеджеров разного уровня - отправилась на месячную стажировку в США: город Шарлот, Северная Каролина. В их числе оказался и я. Поскольку одним из основных условий участия в этом проекте, финансируемом Американским информационным агентством, было свободное владение английским языком (жить нам предстояло в семьях обычных, рядовых американцев, а стажировки для каждого из членов группы организовывались индивидуально, в соответствии с родом его деятельности в Украине, предполагая непосредственное общение с коллегами, без посредничества переводчиков), все мы, прошедшие конкурс, оказались готовы к восприятию тамошней жизни, так сказать, из первых рук. Царский подарок для журналиста!

В одном из интервью Борис Гребенщиков рассказывал, как однажды, во время самозабвенного рассказа некоего американца о культурных ценностях свободного мира, он снисходительно-понимающе переглядывался с присутствующим на встрече японцем: дескать, давай-давай, грузи; мы-то, в наших странах с тысячелетней историей, знаем, что такое НАСТОЯЩИЕ ценности. Тогда это показалось мне возмутительным снобизмом, теперь же я не стал бы столь категорично судить Борис Борисыча за самонадеянность.

В катехизис добродетелей и достоинств цивилизованного западного человека

вошла историческая и чуть ли не в виде главного пункта

способность приобретения капиталов.

А русский не только не способен приобретать капиталы,

но даже и расточает их как-то зря и безобразно.

Тем не менее, нам, русским, деньги тоже нужны,

а, следовательно, мы очень рады и очень падки на такие способы,

как, например, рулетки, где можно разбогатеть вдруг, не трудясь.

Это нас очень прельщает; а так как мы и играем зря, без труда, то и проигрываем.

Федор Достоевский, «Игрок»

Много лет назад, на занятиях по возрастной психологии преподаватель рассказывал нам, что дети, несмотря на свою кажущуюся полную погруженность в ту или иную игру, тем не менее, как правило, сохраняют где-то на окраине сознания своеобразный «предохранитель», не позволяющий им заиграться окончательно. То есть, оседлав палку и самозабвенно гарцуя на ней, как на лошади, малыш, в то же самое время, прекрасно отдает себе отчет, что это все-таки никакой не красавец-скакун, и, случись взрослому, подыгрывая ему, попробовать всерьез (именно всерьез, а не явно принимая правила игры), например, попробовать «покормить» лошадку, или начать дотошно расспрашивать своего юного собеседника, какая у его коня масть, длинна ли грива и т. д., ребенок, скорее всего, снисходительно объяснит: «Дядя, это же не настоящая конячка! Ты разве не видишь? Это просто палочка! Я так играю».

Удивительно: взрослея, мы, чаще всего, приобретаем умение смотреть на мир и окружающих с ироничным прищуром, однако утрачиваем эту детскую способность, играя любую роль, в то же время ясно и четко в любой ситуации видеть себя самих такими, как мы есть на самом деле. И в какой-то момент уже перестаем управлять увлекшей нас игрой, предоставив ей, таким образом, наши собственные рычаги и кнопки.