Список таких «верстовых столбов» мировой культуры, если бы кто-то и взялся его составлять, оказался бы, во-первых, чрезвычайно субъективным, а значит – крайне спорным, а во-вторых невероятно длинным, если не бесконечным. Конечно же, там нашлось бы достойное место и для Гомера, и для Набокова, и для Моцарта, и для The Beatles и The Rolling Stones, и для Тарковского, и для Феллини…  И – не скажу: «без сомнения», но уж наверняка «большинством голосов» достойное место в этом перечне досталось бы одному из самых спорных, самых неровных, самых скандальных и самых самобытных английских режиссеров - Кену Расселу.

Когда говоришь или пишешь о столь яркой и многогранной личности, легко впасть в грех обобщений. Однако даже если Кен Рассел не принадлежит к числу ваших любимых режиссеров, трудно, а вернее, практически невозможно не заметить его влияния на многих выдающихся кинорежиссеров XX века. Причем, прослеживается оно не только в работах его прямых учеников, таких как Дерек Джармен, пришедший в самостоятельную режиссуру, поработав перед этим художником на фильмах Рассела, и не только набравшийся от него той фирменной «сумасшедшинки», которая отмечает все без исключения, даже самые слабые и проходные фильмы Мастера, но сам придавший визуальной неповторимости одной из лучших его картин – «Дьяволам». В одном ряду с Джарменом, безусловно, стоят и такие непохожие друг на друга Стенли Кубрик, Стивен Фрирз, Питер Гринуэй, Джон Бурман...

Любопытно, что практически во всех статьях, рецензиях, обзорах фильм Кена Рассела «Листомания» стоит особняком. Что на англо-, что на русскоязычных ресурсах, его растерянно помещают между безусловными достижениями – «Малер», «Дикий мессия», «Дьяволы», «Влюбленные женщины» и такими же оглушительными неудачами, среди которых почетное место занимает запредельно  провальный «Мозг ценой в миллион долларов». «Листоманию» же, не найдя для нее ни места, ни определения, записывают в «спорные» фильмы Мастера. Крайне размытое определение, если учесть, что практически любой фильм Рассела неизменно вызывал ожесточенные споры, хождение критиков «стенка на стенку» и даже довольно частые цензурные запреты.

Пересказывать содержание этого фильма столь же невозможно, сколь, по большому счету, бессмысленно. Как и практически во всех «авторизованных биографиях», снятых этим режиссером, тут куда большее значение имеет не что говорится, не о чем рассказывается, а как это показано. И если в одной из неоспоримых вершин творчества Рассела – фильме «Малер» -- едва ли не самым одновременно запоминающимся и не поддающимся адекватному словесному изложению эпизодом является сцена написания композитором его Второй симфонии, то в «Листомании» - что ни сцена – ключ к, пусть не пониманию, но уж точно – прочувствованию роли и места гениального композитора и шоумена Ференца Листа – и в глазах современников, и в мировой музыке.

Кто-то удачно назвал Кена Рассела «гениальным предтечей английского постмодернизма». Замечательное определение, если исходить из того, что один из основополагающих приемов постмодернизма – это помещение привычных, затертых, замыленных постоянным цитированием и упоминанием к месту и не к месту фактов, людей и событий в непривычный, парадоксальный контекст. И возвращение им таким образом свежести, оригинальности, яркости восприятия.

Ведь кто такой Ференц Лист для большинства из нас, сегодняшних – одно из лиц на стене в школьном музыкальном кабинете? Уцененная пластинка в разделе классической музыки, куда годами не заглядывает никто, кроме старичков-интеллектуалов да студентов-«ботаников»? Но вот что говорит о нем очевидец его выступлений в России – совсем не склонный к сентиментальным преувеличениям, музыкальный критик, «крестный отец» «Могучей кучки» Владимир Стасов: ««Мы были как влюбленные, как бешеные. И не мудрено, ничего подобного мы еще не слыхивали на своем веку, да и вообще мы никогда еще не встречались лицом к лицу с такою гениальною, страстною, демоническою натурою, то носившеюся ураганом, то разливавшеюся потоками нежной красоты и грации...». Да и «диагноз» «листомания» -- отнюдь не изобретено Кеном Расселом. Это удачное определение массовому помешательству, знакомому нам по плачущим фанаткам «Битлз», размахивающим над головой лифчиками поклонницам Элвиса Пресли или рвущимся на сцену, чтобы прикоснуться к обожаемому Мэрилину Мэнсону тинэйджерам, придумал… Генрих Гейне. О концертах Листа пишут, что «женщины доходили до того, что вырывали у него волосы и подбирали пепел от его сигары, который затем прятали на груди», во время его гастролей по Германии, видавшей не одну сотню музыкальных гениев, слушатели в исступлении вскакивали на стулья, не представляя, как еще можно выразить свой восторг «демонической» - по выражению Г.-Х. Андерсена – игрой. Зрителю, знающему об этом, уже не покажется высосанной из пальца фантасмагорией танец Листа-Роджера Долтри на крышке рояля в «Листомании»…

Да и Рихард Вагнер, сколь карикатурно он не выглядел бы в фильме Рассела – опоясанный пулеметными лентами, в бескозырке - не сразу ведь стал седовласым, маститым, благообразным, забронзовевшим мэтром, снисходительно поучающим несчастного короля Баварии Людвига II. Будучи современником и практически ровесником поп-идола XIX века Листа, он и сам, в музыкальном плане, со своими тяжеловесными готическими операми, со всеми этими валькириями, Зигфридами, Лоэнгринами и Одинами, вполне мог бы стать своим для любителей «Рамштайна», существуй они в тогдашней Европе.

Поэтому, благодаря сюрреалистическому, казалось бы, насквозь декоративному, не имеющему ничего общего с реальностью, взгляду Кена Рассела, Ференц Лист, выделывающий немыслимые антраша в компании с Папой Римским – Ринго Старром, разъезжающий на гигантском фаллосе, атакующий своего воинственного протагониста – Рихарда Вагнера на истребителе-органе, оказывается вдруг куда более живым и осязаемым, чем в сотнях скрупулезно выстроенных на историческом материале документальных фильмов и научных монографий.

Отдельного разговора заслуживают многочисленные шарады, аллюзии, лукавые цитаты и самоцитаты, разбросанные Расселом по всему фильму. «Листомания», так же как и куда более поздний, но такой же яркий, феерически легкий и гомерически смешной бурлеск База Лурмана «Мулен Руж», начинает блистать всеми гранями, взрываться роскошными фейерверками, жонглировать смыслами, если понимать, что в каждом конкретном случае лежит в основе. Тем, кто смотрел «Мулен Руж» исключительно как фильм, где слезливая и банальная история перемежается музыкальными номерами, не имея при этом в виду, что до фильма Лурмана был другой «Мулен Руж», с За-За Гарбор в главной роли, настоящая, беспримесная и бескомпромиссная мелодрама, которую не то чтобы напрямую пародирует, а просто очень по-своему, свежо и весело прочитывает оскароносный мюзикл 2001 года, осталось непонятным почему этот, насквозь постмодернистский, фильм вызвал такой восторг у академиков и киноманов по всему миру. Все это в полной мере относится к «Листомании», с тем только отличием, что у фильма Рассела не было какого-то одного кинематографического предтечи, зато сам он вдохновил не один мюзикл и байопик. И тому, кто способен увидеть в самоходном фаллосе озорной привет голливудскому режиссеру и хореографу 30-50-х годов Басби Беркли, придумавшему монорельс, чтобы ловчее проскакивать с камерой между ног своего кордебалета, расслышать в озорном саундтреке Рика Уэйкмана уморительно преображенные цитаты из Листа и Вагнера, непременно откроется подлинная глубина и многослойность «Листомании». И тогда вы не просто станете сами снова и снова пересматривать этот фильм, каждый раз находя в нем все новые и новые нюансы и «пасхальные яйца», вы наверняка начнете использовать его как лакмусовую бумажку для выявления подлинных киноманов среди своих знакомых. Потому что этот фильм не может никого оставить равнодушным. Его можно либо любить, либо категорически не принимать.